Главная Рыболовно-Охотничья Толкучка
Бесплатная доска объявлений
 


Общественное Движение "ЗА ТРАДИЦИОННЫЕ ОСНОВЫ РОССИЙСКОГО ОХОТНИЧЬЕГО СОБАКОВОДСТВА"

 

ВОО Росохотрыболовсоюзъ

Виртуальное общественное объединение Российский Охотничий и Рыболовный Союзъ (18+)
Текущее время: 28 мар 2024, 16:56



Часовой пояс: UTC + 3 часа




Начать новую тему Ответить на тему  [ 1 сообщение ] 
Автор Сообщение
СообщениеДобавлено: 19 июн 2017, 20:57 
Не в сети
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 22 дек 2012, 14:54
Сообщения: 852
Откуда: Джунгли Сайгона
Имя: МакС
Город: МаксИ-ХантыйсК
Собаки: собаки
Оружие: На поясе болтается граната. В руках сжимаю знамя чёрное.
ООиР: ОоиР
Итак, перед нами прошли российские охоты с борзыми, гончими, легавыми.
Охота с ними возникала вместе с появлением этих типов собак, развивалась, принимала новые формы, вызывая тем самым и изменения экстерьера и полевых качеств используемых собак, иногда сужалась или, наоборот, расширялась, одним словом, имела свою историю. Возникает естественный вопрос, а что же делалось в течение этих веков с лайкой, с той самой остроушкой, которая уже почти тысячу лет назад оказалась изображенной на фресках главного храма Киевской, и не только Киевской, а фактически всея Руси. Причем изображенной (никуда от этого не деться) за своим главным занятием - помощью в «охоте» (забаве молодецкой) - «Охота на вепря» и в «лове» (промысле пушного зверя) - «Охота на белку». Мы уже говорили в предыдущих очерках, что лайка-остроушка уже в те давние лета несомненно внесла значительный вклад в возникновение коренных отечественных пород собак - русских борзых и гончих, о чём говорят переданные ею типичные признаки - короткое треугольное ухо и богатый шерстный покров, отличающие эти породы от всех остальных. Но как же обстояло дело с ней самой?
Здесь следует хотя бы коротко рассказать, в чем заключается роль лайки на охоте, результаты которой действительно сильно зависят от ее участия. Лайка должна с помощью слуха, зрения и обоняния найти дичь и облаивать ее, давая знать охотнику о местонахождении зверя или птицы и отвлекая на себя их внимание при приближении человека, а также помогать ему в схватке - ружейной или рукопашной - с опасным противником, кусая его («хватки за гачи») и позволяя произвести выстрел или удар рогатиной либо кинжалом.
Дичью для лайки является любое охотничье животное - зверь или птица, которое либо находится на дереве (белка, соболь, куница, глухарь, тетерев и др.), где его можно подстрелить, либо в убежище (соболь, хорь, горностай, барсук, медведь, утка и пр.), откуда его можно выгнать, либо может быть остановлено собакой при его перемещении (лось, олень, кабан, медведь и др.). Работа по каждому из видов дичи, несомненно, своеобразна, требует различных приемов и развития тех или иных качеств и особенностей собаки. Поэтому редко встречаются лайки, сочетающие все требования и действительно пригодные для работы по всем видам дичи. Однако, даже собаки с качествами, лучше подходящими для работы по отдельным видам дичи, способны, как правило, работать и по другим. Такая многосторонность и сделала эту собаку наиболее используемой промысловой собакой в ее, по меньшей мере, тысячелетней истории.
Но где же она скрывалась в течение восьмисот лет с момента первого документального подтверждения своего существования как охотничьей собаки ? Исчезла ли она, чтобы вдруг возникнуть в середине XIX века в виде целого набора пород-отродий, или прожила почти в полной безвестности целых восемь столетий и почему дело обстояло так? Ведь источники действительно вроде бы молчат об этих собаках, да и само название «лайка» возникло сравнительно недавно.
Удивляться тут нечему - попробуйте найдите в летописях упоминания о коровах, гусях, курах, ушатах, ухватах, лаптях, лучинах и проч. и проч. Скорее вам встретятся крокодилы, элефанты, аксамиты, корзно, бармы и подобные редкости. Естественно, кто же будет вписывать в государственную историю, каковой являются летописи, договоры и т.п., то, что знакомо каждому и встречается ежедневно и ежечасно. Так и лайка, кстати, как и гончая (помимо стайной гончей псовой охоты) продолжала свою охотничью службу, трудясь изо дня в день, но оставаясь в тени и не удостаиваясь ни специальных книг, ни даже собственного названия. Правда, часть этих остроушек, та, которая была покрупнее и позвероватее, попадала, как можно судить по той же «Охоте на вепря», ко двору князей или бояр и помогала им в опасной рукопашной с крупным зверем - кабаном, медведем, может быть, лосем. В такой охоте роль этой достаточно крупной, злобной и смелой собаки была весьма велика. В старые времена, когда на медведя охотились с рогатиной или, по-сибирски, с «пальмой», лайка-медвежатница, останавливая зверя хватками за зад, давала возможность охотнику изловчиться и нанести смертельный удар или «подпереть» зверя. Применявшаяся для такой охоты рогатина имела длинный и широкий (35-40 см на 6-8 см) клинок, насаженный на прочное древко («ратовище»), длиной до 1,8 м и толщиной 5 см, снабженное перекладиной и окованным металлом конусообразным нижним концом. Это оружие позволяло нанести медведю смертоносный удар либо «подпереть» его, воткнув нижний конец в землю и, освободив руку, действовать далее кинжалом или топором. Использование на такой охоте вил, как это иногда описывается, относится к области фантазии малознакомых с предметом авторов - слишком слабо это орудие для медвежьей силы. Здесь, к слову, мне хочется попенять весьма мною уважаемому Анвяру Бикмуллину, автору критических заметок об охотничьих «ляпах» у известных писателей («Природа и Охота», № 3 за 1997 год), за облыжное обвинение в таком «ляпе» Г.Сенкевича («Крестоносцы»). Дело в том, что и использование Збышком якобы вил, и стремление при их помощи «пригвоздить медведя к земле» (!) целиком и полностью относятся к переводчику. На самом деле и в подлиннике, и в хорошем переводе (например, Ходасевича в изд. Сытина) фигурирует именно рогатина и стремление «подпереть» зверя.
Как видно, хорошая лайка была при этом очень к месту. Однако побеждал-то охотник, и он, а не собака надевал ожерелье из когтей или клыков, а помощница могла рассчитывать в лучшем случае на кусок мяса. Тем не менее эта часть остроушек в какой-то степени прослеживалась и иногда даже упоминалась под названием «лошей», по-видимому «лосиной» (?), собаки. Известно, например , что «лошие» собаки имелись на псарне царя Алексея Михайловича. Это та собака, которую В.Левшин в 1820 году во «Всеобщем и полном домоводстве» успел описать, отнеся ее к гончим. Стоит привести левшинское описание, чтобы убедиться в том, что это несомненная лайка: «род собак дворных, очень рослых и сильных, густую и длинную шерсть имеющих, уши острые и головы большие», то есть, типичных лаек, что подтверждается его же словами: «оные единственно только в гоньбе по лосям (иногда по медведям) употребляются».
А вот та часть «остроушек», которая использовалась «черной костью» (смердами, данниками, инородцами) и которая, между прочим, оказывала большое влияние на государственную жизнь Руси на протяжении всех десяти столетий, с X по XX век, оставалась безвестной. Ее не «подводили» иностранным владетелям послы Российского государства, но те традиционные подношения, которые вручались всякого рода «Высокими посольствами» в Вене и Париже, в Риме и Стамбуле, все эти «сорок сороков» драгоценных мехов, добывались в значительной, если не сказать, в преобладающей, степени с помощью лаек. А количества добываемой на Руси и вывозимой пушнины были поистине колоссальны. По данным Н.И.Кутепова, при царе Федоре Иоанновиче ежегодно вывозилось за границу до 10000 шкур лосей, оленей и др., а стоимость вывозимых мехов («мягкой рухляди») составляла до 500000 рублей, что в ценах того времени являлось очень крупной суммой. В 1594 году Борис Годунов вывез в одну только Вену 40360 соболей. Конечно, часть этого богатства добывалась различными ловушками и самоловами, однако об удельном значении лайки в добыче пушнины можно судить по оценке современных авторов. Например, Э.И.Шерешевский («Лайки и охота с ними», 1965) указывает, что добыча белок с использованием лайки составляет 15-20 штук в день, тогда как без нее добывается всего 2-3 зверька. Количество пушнины, добытой при помощи лаек, оценивалось в 60-х годах XX века как 70-80% от общего ее количества. При этом нужно учесть, что в наше время зверь добывается из-под лайки с помощью ружья, что требует еще и пороха, дроби, гильз и т.п., а раньше для этого использовался лук и стрелы, изготавливаемые на месте.
Какие же следы этой остроушки можно отыскать на протяжении всех этих веков? Очевидно, что они могут быть обнаружены не в крупномасштабных документах - летописях, сообщениях иностранных послов и договорах, а лишь в обычных, повседневных источниках - «сказках», «реестрах», «грамотах», в том числе и берестяных, и т.п. Из доступных материалов первое упоминание об охотничьих «остроушках» содержится в «Регуле, принадлежащем до псовой охоты». Он был написан на немецком языке рижским стольником Христианом Ольгердовичем Фонлессиным в 1635 году, найден, по словам Л.П.Сабанеева, А.П. Хомяковым в виде списка в архивах графов Паниных и опубликован в журнале «Природа и охота» в 1886 г. В одном фрагменте этого «Регула» предлагается принимать в стаю и «неублюдков» (на современном языке - «ублюдков») гончих с «остроушками», лишь бы гоняли. Прилитие крови лаек к русским или восточным гончим, которые и выведены-то были с помощью «остроушек», прослеживается, по мнению многих авторитетов, в так называемой «крутогонной» русской гончей в конце XIX столетия. К этому можно добавить, что в изредка встречающихся - вплоть до середины XIX века упоминаниях об охоте на белку, лося или медведя в качестве полезной или даже незаменимой предлагается «наша дворная» собака или та же «остроушка». Следует отметить, что язык в то время был весьма конкретен и «дворная» собака означало собаку, живущую во дворе, при доме (сравните - «боярский двор», «приближенные ко двору», «дворня»), а отнюдь не стаю дворняжек, обитающую в кустарнике вблизи деревни. Патфайндер уже в 1853 году в «Егерских записках» пишет: «Для белок и куниц употребляют собак дворных, кои, от частого употребления на этой охоте, выходят очень хороши. За белками охотятся с собакой, которая, найдя белку, начинает по ней подлаивать, а белка, сидя на суку, до тех пор будет смотреть на собаку, пока не будет застрелена».
Естественно, что такое специфическое использование одиночной собаки, зафиксированное и в XI и в XIX веках, требовало достаточно высокой ее специализации и никак не могло согласоваться с метисным обликом, поскольку речь идет о практически любой «дворной» безо всякого выбора. Приходится признать, что еще в XIX веке даже в центральной России сохранялись «породы» - отродья аборигенных собак лайкообразного типа, пригодные для охоты по лаечному типу. Условия появления и сохранения таких аборигенных пород сейчас хорошо известны. Они возникают за счет жесткого отбора собак по рабочим качествам с уничтожением всего отбракованного материала при полувольном содержании с кормлением во всяком случае в рабочий сезон и сохраняются при достаточной изоляции имеющейся популяции от проникновения посторонних кровей. Уже в XVIII - XIX веках последнее условие на территории центральной России было явно нарушено в силу широкого распространения собачьего племени, что быстро привело к исчезновению пригодной для охоты «дворной остроушки» и возникновению дворняжек.
Таким образом, несмотря на крайнюю скудость имеющегося материала есть все основания утверждать, что охотничьи лайки с глубокой древности вплоть до XIX столетия существовали в виде аборигенных пород на большей части российской территории, возможно, в виде каких-нибудь «киевских», «черниговских», «тульских», «тверских», «новгородских» и прочих «отродий», и лишь с наступлением «цивилизации» исчезали в массе помесей, отодвигаясь на север, северо-восток и восток. В литературе начала XX века иногда упоминаются, уже как ушедшие в прошлое, лайки «костромские», «мезенские» и некоторые другие, исчезнувшие к этому времени. Можно упомянуть о встретившемся мне упоминании (Б.Востряков, «Охотник Сибири», 1936, №10) о «грузинской или турецкой лайке» или «куньей собаке» («мекверне загли»), которая в числе 13 особей фигурировала на выставке собак в 1935 году в Батуми. По описанию, это небольшая, ростом около 40 см, собака, шоколадного окраса с шерстью средней длины, острой мордой и стоячими ушами. Глаз маленький, круглый, желтого цвета. Хвост с белой опушкой направлен вверх. После этой даты мне не встречалось никаких упоминаний об этой «породе». Продолжение процесса исчезновения местной лайки мы застали в XX веке на примере аборигенных пород лаек севера Европейской России и Сибири.
Может быть, я ошибаюсь, но мне известна лишь одна попытка остановить размывание местной породы путем запрета ввоза на Камчатку собак других пород. Она не привела, да и не могла привести, к желаемому результату. К началу XX столетия аборигенные лайки остались лишь как «сибирские» или «северные промышленные собаки» в достаточно к тому времени изолированных районах европейского Севера, Урала, Западной и Восточной Сибири и Дальнего Северо-Востока. Значение лайки для охотничьих народностей этих регионов трудно переоценить. Она, можно сказать, составляла основу их жизни, что прослеживается даже в наши дни по сохранившимся эпическим материалам. Так, в эпосе манси и селькупов сохранилось предание о «лесной деве» или «бабе», которую всегда сопровождала черная собака: «Живет в лесу чертовка, девка очень красивая. У нее есть черная собака. Сама во всем белом ходит, и платье, и чирики белые. Один ее видел. Слышит он - стреляет кто-то все время. Он закричал: «Кто там стреляет?» Собака черная выскочила, лает. Баба спиной к нему, а у пояса ее все белки, белки...»
Упоминания о «сибирских промышленных собаках» в XVII - XVIII веках встречаются и в «сказках» первопроходцев, пролагавших путь на восток в погоне за «мягкой рухлядью», и в записках путешественников, шедших по их стопам - А.Ф. Миддендорфа, С.П.Крашенинникова и других, однако почти полностью отсутствуют в охотничьей литературе.
Пожалуй, первым, кто обратил серьезное внимание на охоту с лайкой, был А.А. Черкасов («Записки охотника Восточной Сибири», 1867), посвятивший «промышленной» собаке «сибирской породы» отдельный раздел. Однако и он, относясь к ней с большой любовью и уважением, пишет: «Охотничьи сибирские собаки не составляют отдельной породы между обыкновенными дворовыми собаками: по виду и происхождению они совершенно одинаковы». В то же время буквально рядом тот же Черкасов заявляет: «Собаки эти составляют совершенно отдельную породу». Понять это противоречие можно, только допустив, что еще во времена Черкасова, то есть в середине XIX века, облик охотничьих дворных остроушек Европейской России в какой-то степени сохранялся и не исчез еще под напластованием других бесчисленных пород собак, что подтверждается и приведенными выше словами Патфайндера. А.А.Черкасов первый же оценил значение лайки для охотничьего промысла Восточной Сибири. Он пишет: «Хозяин, имеющий таких («промышленных») собак, известен в околодке так же, как и хозяин хорошей винтовки, и некоторые промышленники, надеясь на известность породы, часто покупают у хозяев будущих щенков, когда еще сука носит их в утробе своей». Ценность для промышленника хорошей промысловой лайки-соболятницы прекрасно отражена в повести В.Бианки «Последний выстрел», где охотник, у которого украли в тайге лайку, предлагает похитителю: «Возьми соболей, отдай суку!»
А.А.Черкасовым же впервые описано использование сибирской лайки при охоте на самую разнообразную дичь - от медведя и лося до белки и глухаря. Однако, отмечая разносторонность охотничьего использования «сибирских промышленных собак», он в то же время указывает, что собаки, действительно проявляющие такую универсальность, хотя и бывают, но чрезвычайно редко. Обыкновенно же каждая отдельная лайка проявляет свои охотничьи качества лишь в какой-то одной области, хорошо работая по белке (бельчатница), либо по кабану и медведю, либо по лосям и изюбрям и т.д. Упоминает Черкасов и лаек, работающих по гусям и уткам. При всем внимании, уделенном А.А.Черкасовым лайке, она осталась для него только «сибирской промышленной собакой»: автор не приводит каких-либо характерных особенностей собак из различных регионов. Возможно, это было связано с довольно узким географическим ареалом, описанным им и ограниченным только Забайкальем. Практически остались не затронутыми Черкасовым и лайки охотничьих народностей Севера и Северо-Востока России, составлявшие , как выяснилось позднее, целый набор отличающихся друг от друга отродий или аборигенных пород.
После выхода книги А.А.Черкасова в охотничьих и кинологических кругах возникает интерес к лайке. На разнообразие охотничьих лаек впервые указал Л.П.Сабанеев в книге «Породы охотничьих собак», изданной в 1892 году, кратко сообщивший о существовании ряда местных пород без их подробного описани


https://www.google.ru/amp/www.mk.ru/amp ... -rusi.html

_________________
Не суй свой нож в чужие тела
А если я знаю,что ты знаешь,что я знаю?
А может вы себя в рамачках распускать будете? Вы вообще понимаете ,где вы находите? (Гнездилов. Сериал Пёс)
:banana-dreads: :banana-guitar:


Создаем НКП
Вернуться к началу
 Профиль  
Ответить с цитатой  

 

"Селигер 2018"

 
Показать сообщения за:  Поле сортировки  
Начать новую тему Ответить на тему  [ 1 сообщение ] 

Часовой пояс: UTC + 3 часа


Кто сейчас на конференции

Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и гости: 5


Вы не можете начинать темы
Вы не можете отвечать на сообщения
Вы не можете редактировать свои сообщения
Вы не можете удалять свои сообщения
Вы не можете добавлять вложения

Перейти:  
cron
Наши друзья

Объединенный пчеловодческий форум Яндекс.Метрика


Создано на основе phpBB® Forum Software © phpBB Group
Русская поддержка phpBB