С.В. писал(а):
Наверно учились плохо...
Была команда чистую ВСЛ делать, надо было и делать а не репы чесать...
Наука зоотехния такая есть, котора делает высокопродуктивных породных животных и затем ими улучшает малопродуктивное аборигенное поголовье сохраняя при этом полезные качества аборигенов...
Создавая таким образом более продуктивных ПОЛЬЗОВАТЕЛЬНЫХ животных приспособленных к местным условиям содержания...
Вот так вот супротив науки репу чесать...
Теперь и аборигенов полирнуть не кем...
Хотя, есть почти породы - РЕЛ и ЗСЛ...
Ими и отмывают умельцы аборигенов от овчарок из ГУЛЛАГов...
С ув.
Это из википедии: -
Константин Георгиевич Абрамов родился в 1883 году[1][К 1] в Богородске (ныне Ногинск) Московской губернии в семье мещанина, арендующего шёлкокрасильное заведение. Отец — Георгий Фёдорович Абрамов, мать — Мария. В семье, кроме Константина, было ещё 5 детей: два брата и три сестры. С детства был увлечён природой и дни напролёт пропадал на лесной даче родственников — купцов Федотовых. Но по указанию отца окончил в 1902 году Императорское Московское техническое училище[2].
Участвовал в деятельности РСДРП, арестовывался 8 раз, сидел в Москве, Баку и других городах. Во время заключения в Баиловской тюрьме знакомится с будущими руководителями страны — Сталиным, Ворошиловым, Орджоникидзе, Вышинским и другими. В 1909 году был выслан в Усть-Сысольск, где продолжил заниматься изучением природы[3].
В январе 1915 году призван в армию, во время Первой мировой служил офицером для поручений; в 1927 году бы уволен за неблагонадёжность. В 1919 году вступил в РККА и демобилизовался в 1922 году, так и не приняв участия в боевых действиях[3].
В 1923 году переведён в Читу в должности начальника-организатора Дальневосточной поверочной палаты мер и весов, которая 10 июня 1924 года переезжает во Владивосток. Живя во Владивостоке, вступает в Общество изучения Амурского края, знакомится с Арсеньевым[2].
В 1928 году назначен руководителем экспедиции по изучению пятнистого оленя[4]. После под его руководством проведено ещё несколько экспедиций по изучению животного мира Сихоте-Алиня. В 1933 году оставляет работу в Палате мер и весов[5].
В 1934—1935 годах занимался работой по организации Сихоте-Алиньского и Судзухинского (ныне Лазовский) заповедников. В 1934 назначен директором существовавшего только на бумаге Сихоте-Алиньского заповедника. В 1935 году стал директором Судзухинского филиала Сихоте-Алиньского заповедника, откуда в августе 1937 года его переводят на должность заместителя директора по научной работе в Сихоте-Алиньский заповедник. С неё он уходит по собственному через год и отправляется на лечение в Крым, а потом в Москву[6].
По возвращению из Москвы в июне 1939 года занялся исследованиями промысловой лайки в нижнем течении Амура. В 1944 году вновь вернулся в Приморье — на это раз на должность директора Комаровского заповедника, откуда ушёл в марте 1948 года из-за конфликтов с руководством и заведённого на него уголовного дела. Перешёл Абрамов на должность научного сотрудника в Дальневосточное отделение АН СССР, откуда был уволен в 1949 году. В 1951 году после письма московских профессоров-зоологов (среди которых были Гептнер и Формозов) президенту АН СССР Несмеянову ему снова было предоставлено место в ДВО АН СССР[7]. В 1959 году после болезни и потери зрения ушёл на пенсию[8].
Умер 3 декабря 1961 года в Уссурийске от сердечного приступа, похоронен в Уссурийском заповеднике, на берегу речки Комаровки[9].
Вклад в науку[править | править вики-текст]
При его непосредственном участии были организованы одни из первых заповедников Приморского края — Сихоте-Алиньский и Лазовский.
Считается, что по его описанию амурской лайки был принят первый стандарт восточносибирской лайки. Но некоторые считают, что с этим утверждением трудно согласиться, если сравнить текст временного стандарта с описанием Константина Георгиевича[10].
Память[править | править вики-текст]
В июле 2006 года Решением Правительства РФ имя Абрамова было присвоено Сихотэ-Алинскому государственному природному биосферному заповеднику[11].
Именем Абрамова назван ключ в Лазовском заповеднике[9].
А это из статьи Абрамова:-
Свыше десяти лет назад был принят и официально утвержден стандарт так называемой восточносибирской лайки.
В основу этого стандарта было положено утверждение о том, что существующие на Дальнем Востоке и в Восточной Сибири отродья лаек: амурское, эвенкийское, эвенское (ламутское) и прочие — слились и образовали эту так называемую восточносибирскую лайку.
Мы, охотники и охотоведы, кинологи, живущие на Дальнем Востоке, с недоумением спрашивали себя: как же это мы не заметили процесса слияния всех наших отродий в одно?
Проанализировав все происшедшее, мы убедились, что все наши отродья остались на месте: амурская лайка на Амуре, тунгусская (эвенкийская) на севере Приамурья, ламутская (эвенская) на Камчатке.
Ясно, что кто-то всю нашу работу поставил в нелепейшее положение.
Восточносибирской лайки как реально существующей породы нет и не было. Только профан в лайководстве Дальнего Востока мог бы сделать предложение о том, чтобы слить легкую борзоватую эвенскую лайку с амурской, и т. д. Это значило бы испортить обе породы.
И вот мы, старые охотники и охотоведы Дальнего Востока, стали перед вопросом: как же быть?
Ведь восточносибирской лайки нет в реальности, но она признана, значит на бумаге существует. Наши же ценные, каждая в своем роде и на своем месте, лайки существуют реально, но официально они объявлены несуществующими.
Можно ли при создавшемся положении вести племенную работу с местными дальневосточными лайками? Кто несет ответственность за то, что свыше 10 лет на Дальнем Востоке нет настоящей племенной работы, что она стоит упершись в эту выдуманную «породу».
В течение 10 лет я неоднократно ставил перед Главохотой РСФСР вопрос о тупике, в который завел лайководство Дальнего Востока «слиятельный стандарт», но ответа по существу не получил. Были только одни формальные отписки.
А ведь нам, людям, проведшим весь свой век в тайге, совершенно ясно: если лаек слили воедино, создав в 1948 году породоописание восточносибирской лайки, и в приамбуле объяснили ее происхождение, как результат смешения амурской, эвенской, эвенкийской и прочих отродий, то это не значит, что в натуре нет этих пород, что они исчезли с лица земли.
Ведь от Енисея до Тихого океана свыше пяти тысяч километров территории, населенной различными народностями, обладающими разным хозяйственным укладом, различными приемами охоты и различно сложившимися породами лаек, с различным их экстерьером и рабочими качествами. Надо быть совершенно оторванным от реальной действительности, чтобы утверждать все то, что утверждают в стандарте в отношении искусственно созданной восточносибирской лайки. Как, например, можно утверждать, что лайка охотников, живущих на Камчатке, уже слилась с амурской лайкой?
Даже эвенки, живущие по побережью Охотского моря, на Амуре бывают очень редко, да и то без своих оленей и без собак. Поэтому и при большой натяжке нельзя допускать смешение эвенкийских лаек с амурскими.
Кроме того, лайки оленеводов отличаются легкостью склада, борзоватостью, паратым аллюром. Все транспортные работы у этих народностей выполняются на оленях, а собаки у них только охотничьи-зверовые. Наоборот, народности, обитающие в Приамурье, оленей не имеют, и все транспортные работы у них выполняются собаками.
Амурские лайки отличаются массивностью склада, пешим аллюром. Работают они главным образом по крупному зверю: лосю, кабану, медведю. В пушном промысле они применяются сравнительно редко, так как рыхлый и глубокий снеговой покров в темнохвойной тайге препятствует этому. Наоборот, прибитый ветрами плотный снежный покров «светлой» лиственничной тайги, в которой кочуют оленеводы, способствует передвижению легких эвенкийских лаек. Искусственное скрещивание амурской лайки с собаками оленеводов в силу их различной приспособленности к условиям снежного покрова рекомендовать нельзя, ибо оно не жизненно, практически вредно.
Меня, однако, удивляют не составители надуманных «стандартов», а та наша кинологическая общественность, которая идет за ними. Ведь, кроме вреда от того, что существует стандарт несуществующей восточносибирской лайки, а существующие реальные породы лаек признаны «не существующими», ничего не получается. Раз амурской, ламутской и тунгусской лаек не существует, то и работы с ними не ведется.
В свою очередь, работать с восточносибирской лайкой тоже невозможно, ибо в действительности ее нет, она надумана.